Камянов Борис

                         Григорию Люксембургу

Я одинок, как плач кочевника,
Затерянный в песках Синая.
Тоска пустынная, вечерняя.
Душа усталая, больная.

Я разеваю жаркий рот,
И кровь моя во мне орет:

- Я, слабый, жалкий муравей,
Прижат песчинкою Твоей! -

Корявой ножкой шевелю:
- О Боже, я Тебя люблю! -

Душа моя - Синай тоски.
Одни пески, пески, пески...
В пустыне наступает ночь.
Змея в испуге льется прочь.

Я одинок, как Имя Божие,
Произнесенное безумцем.
Из моря солнце краснорожее
Грозит языческим трезубцем.

- Господь! Я жалкий скарабей.
Не мучай - плюнь да и убей!
В тоске своей и во хмелю
Я все равно Тебя люблю! -

Он взял меня, больную мошку,
И сделал поворот на ножку,
Луною высветил тропинку,
Песчинку положил на спинку

И дал пинка:
- Со Мной не споря,
Тащись от горя и до горя.
Ты - Вечный Жид. Пищать - пищи,
Но легкой смерти не ищи! -

...Тысячелетняя тоска
Поводит дулом у виска.
Еврейский Бог, еврейский рок
Ей не дает спустить курок.

1983